Связи народов Северного Кавказа с Московским государством в XVI в. и зарождение первых вольных казачьих общин.
Дальнейший рост и укрепление Московского государства во второй половине XVI века, привел к необходимости обрести надежные торговые пути на Восток, по маршруту Волга-Каспий. В этой связи русские правители были заинтересованы в развитии отношений с различными владетелями Северного Кавказа. Инициатива политического сближения с Россией в середине XVI в. принадлежала адыгам (предкам черкесов и кабардинцев Северо-Западного и Центрального Кавказа), также страдавшим от набегов Крымского ханства. Показательно, что особенно настойчивыми их обращения к московскому царю стали после успехов России в борьбе с Казанским и Астраханским ханствами. Покорение Казани (1552) и Астрахани (1556) позволяло им рассматривать Московское государство как союзника и покровителя, способного оказать военную помощь в борьбе с общим врагом. Буквально через месяц после взятия Казани, в ноябре1552 г., в Москву прибыло первое посольство от представителей адыгов. московские летописи не разъясняют, представители каких адыгских племён организовали посольство, указывая лишь, что в него входили известные в адыгской среде князья Машук Кануков, Езбузлуев, Танашук и др. Посольство просило, чтобы «их государь пожаловал, вступился за них, а их с землями взял к себе в холопы, а от крымского царя оборонил». Тем самым послы объявили о желании группы адыгов служить Москве, в подтверждение чего целовали крест. Однако отсутствие сведений о положении на Кавказе заставляло московского царя отложить принятие решения на несколько лет. Вместо ответа Иван IV Грозный направил на Северный Кавказ своё посольство во главе с боярином А. Щепотьевым с целью выяснения на месте действительной обстановки.
Летом 1555 г. в Москву вместе с возвращающимся А. Щепотьевым прибыло другое адыгское посольство 150 чел. во главе с князьями Тутарыком Езболуевым, Сибоком и Ацымгуком Кансуковыми. Руководители посольства «били челом… ото всей земли черказской», чтобы русский государь принял их в вечное подданство. Вместе с тем князья выразили желание, чтобы Иван IV оказал им помощь в борьбе с Османской империей и Крымом, за что они готовы были признать себя холопами русского царя и великого князя «с жёнами и с детьми вовеки». В ответ Иван IV объявил послам о том, что принимает на себя обязательство «беречь» адыгские земли от крымского хана, но отказался делать это в отношении Османской империи, с которой у русского государства был мир.
По предположению ряда исследователей, в ходе переговоров адыгских посольств 1552 и 1555 гг. обсуждалась возможность предоставления адыгам, как союзникам России, огнестрельного оружия. Известно, что перевес в силах крымцев над адыгами часто достигался за счёт обладания первыми турецким огнестрельным оружием и артиллерией. Единственным путём приобретения аналогичного вооружения для адыгов было обращение к русскому государству, что являлось одной из причин посольств.
Летом 1557 г. в Москву прибыло новое посольство. Его отправил кабардинский князь Темрюк Идаров, указывая послам «бить челом, что государь велел им себе служить и велел бы астраханским воеводам дать им помощь на шамхала Тарковского» (одного из владетелей Дагестана). Посольство 1557 г. положило начало добровольному вхождению Кабарды в состав России. При этом признание подданства адыгов не означало автоматического включения их территории в состав русского государства, не привело оно и к назначению в новые земли царских наместников. Тем не менее правомерна оценка итогов договора 1557 г. как первого успеха в развитии союзно-вассальных отношений России с народами Кавказа. Князь Темрюк Идаров, его потомки и их единомышленники оказались последовательными союзниками России: начиная с Ливонской войны кабардинская конница участвовала практически во всех войнах, которые вело русское государство.
Дальнейшее укрепление позиций России на Северном Кавказе требовало создания опорных пунктов. Главным из них стал основанный в 1567 г. Терский городок (иначе Терки, первоначально выстроенный в устье Сунжи и Терека). Он был порубежной крепостью, вокруг которой появлялись казачьи поселения; являлся главной опорой русского контроля над восточной частью Северного Кавказа. Позднее Терский городок располагался уже в дельте реки Терек и представлял собою довольно мощную крепость, защищаемую 30 пушками и гарнизоном стрельцов. Терский городок как бы притягивал к себе первых русских поселенцев, прежде всего так называемых гребенских казаков. Они как вольные поселенцы проживали по левому берегу Сунжи и правому Терека (« на гребнях гор», т.е. вдоль хребта, располагавшегося в междуречье). Гребенцы обосновались на Тереке и Сунже достаточно давно, ещё до основания Терского городка, и по поводу их происхождения, так и несложилось единого мнения. Одни авторы видят в них служилых людей Рязанщины, не пожелавших признать московскую власть (в 1521 г. Рязанское княжество потеряло свою самомстоятельность), другие часть донских казаков ушедших на Кавказ. Появление и закрепление славянского населения далеко от границ Московского государства стало возможно еще и потому, что часть кабардинской знати (в зоне влияния которой были эти земли) стала придерживаться московской ориентации. Гребенских казаков по праву называли древнейшей из возникших на Кавказе казачьих общин. Нельзя не отметить, что в составе посольства князей Кабарды в 1555 г. оказались и представители возникшего гребенского казачества. Вместе с кабардинскими князьями атаманы гребенцов, проживавших на реке Сунже, приходили в Москву бить челом Ивану Грозному о принятии их в русское подданство. Как полагают исследователи в конце рассматриваемого столетия вольные казачьи общины зарождаются и в низовьях Терека, т.е. на севере Дагестана, что отвечало интересам восточной политики Московского государства. Низовое терское казачество по всей видимости формировалось из различной вольницы, донских и волжских казаков, беглых служилых людей, горожан, крестьян и прочих. Проживая в окружении горцев и кочевников-ногайцев гребенские и низовые терские казаки быстро перенимали местный уклад и обычаи, в тоже время сохраняя стойкую приверженность православной вере.
