«Суд над фашизмом»
Слева от зрителей стол секретаря, прямо судейский стол, за которым сидит комиссия, справа участники суда: обвинители фашизма, ветеран Великой Отечественной войны, защитник фашизма, чтецы.
Входит секретарь.
Секретарь: Сегодня мы проводит суд над фашизмом.
Чтец 1. К. Симонов «Самый длинный день»
Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех, на все четыре года.
Она такой вдавила след
И стольких наземь положила
Что 20 лет и 30 лет живым не верится ,что живы.
А к мёртвым выправив билет
Всё едет кто-нибудь из близких,
И время добавляет в списки
Ещё кого-то и ставит, ставит обелиски.
Секретарь: Встать! Суд идёт!
(входит судейская комиссия)
Судья: Заседание суда объявляю открытым. Слушается дело по обвинению фашизма. Фашизм – это слово страшное ,это чума 20-го века. Это они, фашисты, жгли города и деревни, пытались стереть с лица земли целые нации. Это они развязали войну с Советской страной, которая длилась 1418 дней и ночей.
Секретарь: Прошу сесть.
Хор: «Бухенвальдский набат» (с середины 2 куплета вступает 2 чтец)
Чтец 2: Там, где зарыт неизвестный солдат, дети поют «Бухенвальдский набат»
Слышите, люди, волнующий хор?
Дети поют войне приговор
Пусть малыши никогда не кричат:
«Мамочка, мама! Где ты сейчас?»
Люди на страже, люди не спят,
Дети поют «Бухенвальдский набат»
Секретарь: На наш суд приглашены обвинители фашизма: Муса Джалиль, Константин Симонов, Эдуардас Межелайтис, Фазу Алиева, участник Великой Отечественной войны, защитник фашизма.
На суд приглашается обвинитель Муса Джалиль.
Варварство.
Они с детьми погнали матерей,
И яму рыть заставили.
А сами они стояли кучкой дикарей
И хриплыми смеялись голосами.
И краем бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришёл хмельной майор и медным
взглядом окинул обреченных.
Минутный дождь гудел
В листве соседних рощ
И на полях одетых,
Друг друга с бешенством гоня.
Нет! Этого я не забуду дня.
Я не забуду никогда вовеки,
Я видел, плакали как дети реки
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное,
Омытое слезами, сквозь муки на поле вышло.
В последний раз детей поцеловать.
В последний раз шумел осенний лес,
Казалось, что сейчас он обезумел.
Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжёлый.
Детей внезапно охватил испуг,
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятья, что вырвалось из женщины одной.
Ребёнок, мальчик небольшой
Головку прятал в складках платья,
Ещё не старой женщины.
Она смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка.
Всё понял, понял всё малютка.
- Спрячь, мамочка, меня!
- Не надо умирать!
Он плачет и как лист сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись. Подняла двумя руками мать.
Прижала к сердцу против дула прямо
-Я, мама, жить хочу!
- Не надо мама!
- Пусти, чего ты ждешь?
И вырваться из рук ребёнок хочет,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается как нож.
- Не бойся, мальчик мой,
Сейчас вздохнёшь ты вольно,
Закрой глаза, но головы не прячь,
Чтобы живым тебя не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи!
Сейчас не будет больно.
И он закрыл глаза, и заалела кровь на шее,
Лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают сливаясь,
Две жизни и одна любовь.
Гром грянул. Ветер свистнул.
Заплакала земля в тоске глухой.
О, сколько слёз горячих и горючих
Земля моя, скажи мне, что с тобой.
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хоть раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его, земля, кровавыми слезами
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат тех варваров
Тех дикарей ,что кровь детей глотали жадно,
кровь наших матерей.
Секретарь: Слово предоставляется обвинителю фашизма К. Симонову.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди.
Как слёзы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: «Господь вас спаси!»
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шёл тракт, на пригорках скрываясь из глаз.
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Росси сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, всё-таки Родина –
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти просёлки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на просёлках свела.
Ты помнишь, Алеша, изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый старик.
Ну, что им сказать, чем утешить могли мы их.
Но, горе, поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: «Родимые,
Покуда идите, мы вас подождём».
«Мы вас подождём!» - говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» - говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирают товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока ещё милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я всё-таки горд был за самую милую,
За русскую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой ,провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Секретарь: На суд приглашается обвинитель Эдуардас Межелайтис.
Стихотворение «Колокола»
Секретари: Слово предоставляется Фазу Алиевой «Хатынь».
Чтец 3. Чайки над водою – это вы,
Алые звездочки – это вы.
Это вы в космическом полёте,
Вашими руками строим мы –
Значит, вы бессмертны, вы живёте.
Секретарь: Слово предоставляется защитнику фашизма.
Защитник фашизма: Я отказываюсь от защиты фашизма.
Секретарь: Кто ещё хочет выступить?
Хор: Мы все (песня «Хотят ли русские войны»)
Секретарь: Прошу всех встать. Суд удаляется на совещание. Прошу садиться.
Чтец 4. Грозное, страшное слово война,
В мире страшней не найти.
Жжёт, убивает, рушит она
Всё на своём пути.
Чтец 5. Дорогами пыльными с боем мы шли,
От бомб земля дрожала как живая.
Мы каждый метр своей родной земли
Отстаивали, кровью поливая.
Секретарь: Встать, суд идёт.
(входит после совещания судья с заседателями).
Судья: Слушай, планета, слушай,
Это наши сердца велят.
Ты станешь планетой дружбы,
Разноцветная наша земля.
Клятва.
Мы судим фашизм, обвиняем фашизм, который принёс много страданий всему человечеству. И сегодня фашистские прихвостни поднимают головы. Пусть они знают кровь наших отцов, наших дедов, пролитая в боях за свободу и независимость будет вечно звать нас к борьбе за мир. Мы перед всеми присутствующими в зале, перед своими товарищами клянёмся помнить тех, кто отдал свою жизнь за счастливое, прекрасное наше будущее. Клянёмся!
Судья: Заседание суда объявляю закрытым.
Победа! Славная Победа!
Какое счастье было в ней!
Пусть будет ясным небо,
А травы будут зеленеть!
Не забыть нам этой даты,
Что покончила с войной.
Победителю-солдату
Сотни раз поклон земной!
Мир – это главное слово на свете.
Мир очень нужен нашей планете!
Мир нужен детям!
Мир нужен взрослым!
Мир нужен всем! Мир! Мир! Мир!
Великую Победу одержал наш народ в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. Нелегко далась стране эта Победа. Война нанесла тяжелые раны. Гитлеровцы разрушили и сожгли сотни городов, десятки тысяч сел и деревень. Они совершали неслыханные зверства, не щадили ни стариков, ни детей. Трудно найти в нашей стране дом, в который бы не пришло горе, - кто потерял сына, кто – отца или мать, кто – сестру или брата, кто – деда или друга.
Война закончилась,
Но песней опаленной
Над каждым домом
До сих пор она кружит;
И знаем мы,
Что двадцать миллионов
Ушли в бессмертие,
Чтоб нам с тобою жить.
М. Ножкин Самый главный день
